— Эх-а-а-чху! — пока Такемичи тяжело вздыхал о своей бренной судьбе, одинокий лепесток вишни залетел ему в разбитый нос. Он самозабвенно принялся отчихиваться, растирая нос и шипя, касаясь совсем свежих синяков.

Не так он планировал встретить фестиваль цветения сакуры. В его воображении, они должны были ходить под ручку с Хиной и он должен был смахивать лепестки с ее волос и касаться теплой девичьей ладони. От одной мысли об этом, Такемичи сам становился в цвет цветущей сакуры. К несчастью, в эти розовые планы вмешалась семья Хины — в отличие от семьи Такемичи, ее семья была довольно состоятельной и могла позволить себе совместную поездку в горы, подстраивая ее под каникулы своих чад.

В такие моменты, Такемичи невольно одолевали тяжелые депрессивные мысли — достоин ли он ее, сможет ли он, в будущем, вот так вывозить Хину куда-то в горы? Вряд ли его зарплаты консультанта в кинопрокате хватит на такие развлечения. От этих мыслей у Такемичи невольно портилось настроение и в собственных мыслях он давал себе громкие обещания — измениться, начать делать что-то, для их общего счастья. Проблема в том, что до дела не доходило. Не доходило, в массе своей, потому что Такемичи совершенно не знал, чем хотел бы заниматься. Вот у Дракена есть его байки, у Мицуи — шитье, а что есть у него? Сколько он себя помнил, он никогда ничем толком не интересовался и не увлекался.

Или увлекался, но забыл?

На нос Такемичи снова упал розовый лепесток, ему даже на секунду показалось, что многолетнее дерево, под которым он сейчас стоял, окликает его, мол, какой же ты глупый человек и насколько глупые проблемы крутятся в твоей бедовой голове. Он приподнял ладонь и посмотрел на солнце, пробивающееся через спутанные ветки сакуры. Парк Уэно был таким красивым в это время года. Когда он, в своей прошлой жизни, в последний раз был на фестивале? Кажется, он бросил ходить на них со средней школы. Та жизнь, которую он жил...целых 12 лет — долгий срок. Но теперь они казались ему муторным зыбким сном. Каждый день был унылой копией предыдущего, он как-то увяз в густой липкой патоке, как мошка влипая в жвачку.

А теперь он жил. Когда слишком часто находишься на грани смерти, ценность жизни ощущается острее всего. Такемичи поднял глаза, смотря в блондинистый затылок. Их дружба с Чифую началась странно, и где-то в глубине души он понимал, что она бы и не началась, останься Баджи в живых. Возможно, Чифую просто нужно было крутиться вокруг кого-то проблемного. Но даже если так, Такемичи был благодарен ему. Ему нужно было разделить с кем-то эту тяжелую ношу знаний о будущем.

На макушку Мацуно тоже медленно падали лепестки, только он смотрелся с ними как айдол из модного журнала. Такемичи же смотря на него, невольно вспоминал его решительное лицо и какой-то мягкий взгляд, когда он смотрел на него, перед тем как Кисаки...

От этого прям слезы на глаза наворачивались. Такемичи поспешно вытер из рукавом рубашки и, заметив что Чифую обернулся, торопливо помахал руками перед лицом.

— Нет-Нет. Ничего!